Добронега - Страница 162

162

– Вивь ля Франс! Путан бордель!

И Святополк дрогнул. Сперва стали отступать, а потом и побежали – к дышащей холодной влагой Буче и в другие стороны. Войско редело, частично погибая, частично рассредоточиваясь по территории.

Вот уже Ляшко и Эймунд преследовали Святополка, готовы были схватить его, скачущего галопом вдоль Бучи к мелкому месту – их кони были лучше, и считанные мгновения оставались до того, как кто-то из них протянет руку, зацепит край княжеского корзно, вытащит князя из седла, но неожиданно сбоку на них налетел всадник без кольчуги, без шлема, на гнедой кобыле, и, вышибив Эймунда из седла прямо в Бучу, навалился на Ляшко. Болярский сын неминуемо погиб бы, если бы Святополк, повернув к реке и направив коня в воду, не крикнул:

– Дир! Брось его! Сюда, быстро!

Дир ограничился тем, что вытащил Ляшко из седла, держа за горло, и отпустил. Ляшко рухнул наземь, а Дир поспешил за Святополком.

Громить стало некого. Малая часть войска Святополка переправилась через Бучу и пропала из виду, остальные части либо разбежались, либо просили взять их в полон и не выпускать до окончания всего этого, и хорошо бы у костра погреться. Киевский хувудваг стоял приглашающе открытый. В этот момент начался рассвет.

Осветились вершины сосен и кленов, сверкнула ледяная корка на близлежащем поле, и множество глаз посмотрело по направлению к киевскому хувудвагу. Ровным хорошим ходом со стороны Каенугарда к Буче шла польская конница.

Ярослав, рассеянно следя за тем, как Ляшко спешно собирает, строит и приводит в готовность увлекшихся погоней и предвкушающих славный победный пир ратников, понял, что дело плохо.

Передовой отряд Болеслава был небольшой – тысяча человек, может быть, но подкрепление наверняка идет по пятам. Ярослав оглянулся. Да, совсем плохо.

Поляки подъехали к самому берегу и частично спешились, и Ярослав, обдумывающий дипломатические ходы, прозевал очередное проявление активности со стороны Ляшко.

– А, толстый польский боров, иди сюда, я тебе, хорла, по пузу-то надаю! – патриотически закричал Ляшко.

– Заткнись! – запоздало рыкнул Ярослав.

Но было поздно. Болеслав на другом берегу сразу вспомнил все обиды, вспомнил, что ему не отдали Предславу и послали в хвиту, вспомнил, что подписал давеча позорный мир с Хайнрихом, а Папа Римский в очередной раз отказал ему в титуле короля, а тут еще и несварение сделалось, и разозлился основательно.

– А ну, те, кто не трусит, за мной, а нет, так я один буду драться! – крикнул он по-польски, рассчитывая, что остальным переведут, и, вскочив в седло, погнал коня в воду. Конь очень не хотел идти, упирался, ржал, и брезгливо возил копытами, пытаясь отступить от кромки, но Болеслав шлепнул его хлыстом несколько раз и конь, выражая неудовольствие ржанием, полез в реку. Помедлив, несколько конников присоединились к Болеславу, и вскоре почти вся команда забралась в Бучу. Задний ряд прикрывал наступление стрельбой из лука.

– Ага! – крикнул Ляшко воодушевленно.

Ярослав, повернувшись к Эймунду, показал рукой на неприкрытый тыл. Эймунд пожал плечами, но повиновался. Часть воинства развернулась к тылу – очень вовремя, поскольку именно в этот момент с тыла ударили печенеги Талеца.

Даже Ляшко наконец понял, что не все идет так, как хотелось бы.

– Лучники! – крикнул он.

Ярослав, подъехав близко, сказал:

– До того, как сдаться в плен, крикни, если тебя не затруднит, «Спасайся кто может!» Эту честь, в виду твоих выдающихся заслуг перед страной и воинством, я предоставляю тебе.

***

Из полусотни лодок наличествовали всего четыре, а ладей нигде не было видно. Подоспевшие Эймунд и Жискар спешились.

– Где Рагнвальд? – спросил Ярослав.

– Не знаю, – честно ответил Эймунд.

На верном коне подлетел Ляшко, везя пленного, помещенного поперек седла.

– Что тебе нужно? Почему ты не сдался? – зло крикнул Ярослав.

– Я не из тех, кто сдается, – гордо и прямолинейно ответствовал Ляшко. – Вот, польского военачальника пленил.

– Чем же ты его пленил? – спросил Ярослав, забираясь в лодку.

Ляшко понял так, что это шутка такая, и отвечать не стал. Он не любил шутки.

***

Пленный оказался племянником Болеслава.

– Не мучить и вообще не трогать, – сказал Ярослав, подходя к детинцу. – Скоро прибудет парламентер.

Никто не понял, о чем говорит князь, но возражать на всякий случай не стали.

Глава тридцать пятая. Настоящий воин должен уметь

Игумен Иоанн, суровый грек, в молодости миссионерствовал в Скандинавии и теперь неплохо говорил по-шведски.

– Здравствуй, – сказал он.

Хелье поклонился. В теплой шерстяной монашеской робе, которую ему подарили, чтобы он не мерз, он отличался от обитателей монастыря только длиной волос.

– Зачем я тебя позвал, вот… Тут, видишь, брат Артем едет не откладывая в Киев…

– Ничего не нужно, – Хелье мотнул головой.

– Ты подожди! Не быстро спеши! Я даже помню, есть поговорка в этих краях даже … Как это, на местном наречии… Поспешишь… Поспешишь…

– И все пойдет прахом, – подсказал Хелье.

– Да, что то в такой душе. Так… Брат Артем едет в Киев, и надо бы, помимо разного… для кузни… купить. Разные приложения. Для кузни.

– Приспособления, – подсказал Хелье.

– Да, точнейше. Кузнец дал составление.

– Список?

– Да. В то время как брат Артем именно в этих делах не смыслит. Вообще совсем.

– Пусть едет сам кузнец.

– Нельзя, Хелье. Он обет дал за что-то… Славяне весьма любят давать обеты. Это хорошо. Но не каждый раз. Прошу тебя ехать с братом Артемом. Ты знаешь, где купить и за сколько… для кузни. Тебя никто не обманет. Не отказывай.

162