Добронега - Страница 43

Две толстые женщины выплыли в горницу – блондинка и брюнетка, обе средних лет. Оказалось, что обе являются женами Авраама. Более того, его третья жена проживала постоянно в Константинополе с дополнительными тремя детьми. Стало быть, не только в Ростове бывают странные обычаи. Авраам отдал женам какое-то приказание на незнакомом Хелье наречии и они исчезли – возможно, хлопотать по хозяйству. Блондинка была явно скандинавских кровей. Может, выйдя замуж за Авраама, она выучила какое-нибудь иудейское наречие? Хелье твердо помнил из уроков, преподанных ему дьяконом в ранней юности, что и древнеиудейский, и арамейский не являются живыми языками – то есть, люди на них не говорят, а пытаются их выучить из тщеславия.

В столовой бегали слуги, готовя стол для обильного киевского завтрака.

– А где Годрик? – спохватился Хелье.

– Зачем тебе Годрик? Он у слуг во флигеле, – объяснил Дир. – Бедный Годрик, наконец-то он напьется, а то все это время ему приходилось быть настороже и начеку. Как тебе хозяин?

– Неплохой человек, вроде бы, – предположил Хелье неопределенным тоном.

– Страшнейший проходимец, – уверил его Дир. – Но мы с ним друзья. А с сыном не очень разговаривай. Парень хороший, но есть у него одна тема, он, раз за нее зацепившись, до утра не умолкнет.

– Что за тема?

– О том, как межи захватывают власть над всем миром и ни с кем ею не делятся.

Хелье столько слышал о киевском сале, что хотел попробовать хотя бы из любопытства. Но сало на завтрак не подали. Еды было много, и было очень вкусно. Помимо сала отсутствовало молоко, зато вино было прекрасное. Сидели все за одним столом – Авраам, обе жены, дочери, сын Яван, Анхвиса, Светланка, Дир, и Хелье. Несколько раз чья-то босая девичья нога касалась колена Хелье под столом. Он помнил, что все девушки были, садясь за стол, обуты в короткие сапожки, и заподозрил, что девушка, или девушки, дабы нечаянно коснуться его колена, специально незаметно разулись.

Дир поведал о положении в Ростове, о росте цен, о высоких налоговых сборах. Авраам весело сокрушался и смешно комментировал. Не дожидаясь окончания завтрака, он невежливо ушел по делам. Хелье это рассмешило. Меж тем женщины обособились у окна вдесятером, а Яван остался с гостями мужского пола.

– У отца дурные манеры, – заверил он, – но человек он хороший. Волею судеб угораздило его родиться иудеем, а это очень большая ответственность. Правда, к ответственности привыкают. Иудеи – люди умные, они давно научились перекладывать ответственность на других.

– Яван, а Яван, – попросил Дир, поморщившись, и налил себе еще бодрящего свира. – Не надо, а? Мы только приехали, надо бы отдохнуть.

– В этом-то весь замысел и есть! – провозгласил Яван, многозначительно выпучивая глаза. – Это очень остроумно все продумано. Никто не знает, к чему это все идет. Кроме иудеев.

– Ты сам иудей.

– Я иудей особенный. Мне всех остальных жалко. Вас вот мне жалко. Скоро вы все передеретесь, а потом придут персы какие-нибудь, или вот печенеги, и будут вами править. Или арабы.

– Так ведь и иудеями они будут править, если придут.

– Вовсе нет. Иудеям они будут платить, и иудеи будут жить очень хорошо.

Хелье засмеялся.

– Ничего смешного, – отрезал Яван. – То есть, конечно, это смотря для кого. Все это придумали иудеи, и печенегов привели тоже иудеи.

Дир вздохнул.

– Это он доказывает, что иудеи будут править всем миром, – объяснил он Хелье.

– Уже правят! – возразил Яван, надменно усмехаясь. – Давно правят. С тех пор, как Римскую Империю развалили. А наша местная сволочь по имени Добрыня получает от них крупные суммы, хотя доказать ничего нельзя.

– Про Добрыню я слышал, что он… – начал было Дир.

– Это не важно, что ты слышал. Хуже не придумаешь того, что есть на самом деле. И ведь все его в Киеве ненавидят, а ему хоть бы что.

По большому счету, Хелье было все равно, кто правит миром.

– Много ли в городе шапаров? – спросил он.

– Кто такие шапары? – удивился Яван.

– Яван шутит, – сообщил Дир.

– Шучу? – Яван удивленно посмотрел на него. – Нисколько я не шучу. Я вообще считаю, что шутить – праздное, бессмысленное занятие. Кто такие шапары, ответит мне кто-нибудь, или нет?

– Греки, – объяснил Хелье.

– Греки! – удивился Яван. – И кто же их так называет, будь любезен?

Хелье посмотрел на Дира.

– Все, – сказал Дир.

– Не знаю, – Яван нахмурился. – Может, в Ростове их действительно все так называют. У нас их называют – бизаны.

– Где это у вас? – неприязненно осведомился Дир.

– В Киеве.

– В Киеве! – презрительно сказал Дир.

Хелье не интересовали лингвистические нюансы.

– Много их – в Киеве? – спросил он. – Бизанов, шапаров, ну, в общем, греков – много?

– Представь себе, в Киеве, – подтвердил Яван, глядя в упор на Дира. – Ростовчане могут говорить все, что им угодно, но все они завидуют Киеву!

– Было бы чему завидовать! – возразил Дир.

– Ответь на вопрос! – потребовал Хелье.

– Есть чему завидовать, есть, – заверил Дира Яван.

– Вопрос!

– Какой вопрос?

– Много в Киеве греков?

Яван нехотя посмотрел на Хелье.

– Много, – и снова повернулся к Диру. – Если в Киеве так плохо, а в Ростове так хорошо, чего ж это столько ростовчан здесь околачивается?

– В дружине служат, – объявил Дир.

– Какая дружина, что ты мелешь! – Яван обидно засмеялся. – Голь перекатная голоарсельная, какие-то полу-холопья, только и смотрят, как чего украсть. Кто ж это ростовчанина в дружину возьмет!

– Ты не забывайся! – рассердился Дир.