Добронега - Страница 171

171

В детинце Житник узнал, что Горясер дожидается его вот уже третий час.

Войдя в палаты, Житник кивнул Горясеру, скинул сленгкаппу, уселся на ховлебенк, и сказал:

– Ну?

Горясер – небольшого роста, юркий молодой человек, улыбнулся наглой улыбкой.

– Привез я вести, господин мой, – сказал он. – Интересные вести. Дорогие вести.

– Ты получишь столько денег, сколько заслуживаешь, – откликнулся Житник. – Не помню, чтобы я когда-нибудь проявил скупость, когда дело касалось твоих услуг. Ты просто негодяй и вымогатель. Говори, что за вести.

– Под Киевом наступило что-то вроде перемирия.

– Вот как?

– Святополк и Болеслав вернулись в город и там хозяйничают, и, надо отдать им должное, весьма неплохо. Один из первых приказов Святополка – об устройстве публичных нужников и системе стоков.

– Ну да?

– Брезглив Святополк. А Болеслав меж тем строит монетный двор. Собирается чеканить монеты, и, поговаривают, со своим собственным профилем. То есть, он себя считает полновластным хозяином города, а Святополка держит при себе просто из жалости.

Житник улыбнулся. Если это действительно так, то Болеслав еще более наивен, чем он, Житник, предполагал. Детей Рагнхильд недооценивать не стоит – как он, Житник, убедился на собственном опыте.

– Еще что?

– По слухам, Марьюшка завела себе нового любовника. Из какого-то знатного рода. Кажется, Моровичи.

– Моровичи? Я знаю многих. Как зовут любовника?

– Доказательств, что он действительно ее любовник, пока что нет. Зовут его Гостемил.

– Знаю такого. Не может быть. Он разве в Киеве?

– Да.

– Удивительно. Более убежденного домоседа я никогда не видел. Если это тот же самый Гостемил, которого знаю я, ему должно быть чуть за тридцать.

– Да.

– Ты видел его?

– Издали.

– Каков он собой?

– Высокий, стройный, надменная осанка, волосы светлые, нос с горбинкой, рот маленький.

– Похоже. Как меняются люди! Стало быть, надоело ему в Муроме, и решил он… Ладно, придется спросить у Неустрашимых. Что еще?

– В Киеве объявился новый городской сумасшедший. Говорит, хоронил Бориса безвинно убиенного. Убили его братья собственные, власть деля, а он его сам хоронил в Вышгороде, а Борис перед смертью очнулся и сказал ему, что хочет видеть Глеба, а ему сказали, что Глеб убит, и Борис заплакал и снова умер.

– Кто ему платит?

– В том-то и дело, что, вроде бы, никто. Я порасспрашивал народ, говорят это какой-то морковник.

– Мы заплатим морковнику и он будет говорить более связно, только и всего. Еще что?

– Ярослав покинул Любеч и едет.

– Домой?

– Нет. В Швецию.

– Что он там забыл?

– Смотрины. Он собирается там жениться.

– Ярослав!

– Да.

– На ком?

– На дочери конунга.

– Правильно, именно это я и хотел ему предложить. Но почему он не посоветовался со мной?

Горясер засмеялся.

– Что ты гогочешь, подлец? Говори.

– Он тебе больше не доверяет, господин мой.

– Совсем?

– Совсем. И когда вернется в Новгород…

– Договаривай.

– Будет трудно. Тебе.

– Что ж. Придется прибегнуть к убеждению.

– Если он не прибегнет к нему раньше тебя.

– Не посмеет, – заверил его Житник. – Кто едет с ним? Сейчас ты за ними последуешь.

– Не проси.

– А?

– Не последую, – сказал Горасер. – В городе – пожалуйста, сколько угодно. А в дороге – слишком много открытых пространств, а вокруг Ярослава слишком много упрямого народу. Ты это знаешь, недаром ведь спросил – кто едет с ним.

– Кто же?

– Во-первых, небезызвестный Жискар.

– Вот ведь сволочь франкская! Кто еще?

– Ляшко.

– Несерьезно. Еще?

– Тот парень, который чуть не сорвал убийство Бориса. Хелье.

– Мне с ним пора познакомиться.

– Вы знакомы.

– Вот как?

– Помнишь, он якобы приезжал в Киев с миссией от Неустрашимых? Ты его и взял, а потом передал им обратно, чтобы они его прикончили за провал?

– Постой, постой. Тощий такой, вертлявый?

– Да.

– И это он чуть не сорвал план Эймунда?

– Он.

– Эка дела творятся. Кто еще?

– Сам Эймунд.

– Сам! А он знает, кто такой Хелье?

– Да. И не возражает. Ярослав их помирил.

Житник побледнел от досады. Пока он торчит в Новгороде, события на территориях идут своим чередом. Нет, Рагнхильд не права – из Новгорода править можно только Землей Новгородской. Если тебе хочется большего, нужен Киев.

– Как скоро он вернется? – спросил Житник.

– Ярослав? Я думаю, через месяц, полтора.

– Мы должны быть готовы, – сказал Житник. – Слышишь? Нанимай и подкупай, сколько хочешь, но мы должны быть готовы. Он ведь наверняка вернется не только с женой, но и с варангами. Приведет тысячи три, четыре. Свежих. Ты понял ли меня, Горясер?

– Понял.

– Иди.

***

Тридцать конников проследовали на северо-запад, мимо Новгорода, не заезжая в него. Пошел снег, восстановились санные пути. В небольшом селении у Лапландской Лужи наняли три драккара, пересекли Лужу с юга на север, и пошли вдоль берега. Балтика оказалась в ту неделю на удивление спокойной и мирной – хороший знак. Сошли с драккаров в Сигтуне.

Толстый Олаф, предчувствуя неудачу, бросил войско в Италии и с небольшим отрядом, переехав Альпы, кратчайшим путем проследовал через территории сперва Хайнриха, а затем Робера, в Ютланд. На десяти кнеррир норвежцы пересекли воды и высадились близ Сигтуны. Опоздали они всего на два дня.

Конунг Олоф принял конунга Ярислифа со свитой в деревянном своем дворце. Помимо славян в свите Ярислифа присутствовал один неприятный норвежец, один уроженец франкских земель, и Хелье.

171