Добронега - Страница 32

– Куда это ты собрался, не спросясь? – осведомился Житник, возвышаясь над Хелье. – Дурак.

Взяв Хелье за волосы, он поднял его на ноги. Снова боль в предплечье. Житник повел качающегося Хелье вон из пристройки, пересек с ним детинец, подождал, пока дежурный ратник отопрет ворота, и вывел пленника на улицу. Ворота за ними закрылись. Житник, волоча Хелье, проследовал дальше, вниз, к Волхову. Не доходя до вечевой площади, они остановились возле какого-то дома с запертыми ставнями. Луна освещала покосившееся крыльцо.

– Следовало бы тебя утопить в речке, – сообщил Житник, ослабляя хватку. – Но зачем делать одолжение врагам? Они и сами с тобой прекрасно управятся. Далеко ты не уйдешь. Наверняка они где-то здесь, твои люди. Ждут. Эржбета тоже.

Он покачал головой, усмехаясь, повернулся к Хелье спиной, и проследовал обратно к детинцу.

Хелье не знал, что и думать, но был рад неожиданному освобождению. Что теперь? Добраться до Евлампиева Крога, помыться, поесть, и поспать. Кто это меня ждет? Где?

Стараясь держаться в тени стен, Хелье направился к Волхову. Хотелось побежать, но он сдерживался. Хоть бы облако закрыло луну, что ли. На улице было слишком светло, и белая купеческая рубаха выделялась на темно-сером фоне ночных теней.

Услышав топот копыт сзади, Хелье все-таки побежал, но бежать пришлось недолго. Вскоре его обогнали двое всадников с факелами и загородили проход, а третий всадник остановился у него за спиной. Двое спешились и, держа коней под узцы, приблизились вплотную, а третий вынул из ножен сверд.

– Повернись, – сказал голос за спиной.

Голос был женский. Хелье повернулся. Женщина поднесла факел к его лицу, но он успел разглядеть ее черты – красивые, тонкие, слегка восточные. Русые волосы, возможно с рыжиной. Большие, очень синие глаза. Презрительные губы. Безупречный овал лица. Тонкая рука, держащая факел. Мужская одежда.

– Совсем еще мальчишка, – определила женщина, воркуя низким, бархатным, слегка простуженным голосом, разглядывая Хелье. – Неужели нельзя было подобрать кого-то получше да поумнее. Даже жалко как-то.

Она убрала факел от лица Хелье и кивнула спешившемуся. Хелье почувствовал, как ему сзади на шею накидывают веревку. Он подался назад, обернулся, и схватил то, что было ближе всего – зажженный факел. Спешившийся попытался вырвать факел у Хелье из руки. Вдвоем они качнулись, сперва назад, затем вбок. Конник со свердом примеривался, как бы ткнуть Хелье клинком, но спешившийся мешал. Лошадь, которую женщина держала под узцы, подалась вперед. Хелье сделал отчаянное усилие, рванул факел за древко, и угодил им, факелом, лошади в глаз.

Обезумевшая от боли и страха, лошадь заржала и встала на дыбы, качнувшись в сторону и сбив женщину с ног. Спешившийся отскочил, чтобы не быть раздавленным копытами. Хелье упал и откатился в сторону. Вскакивая на ноги, он увидел прямо перед собой стремя. Лошадь полетела с места галопом, но он успел схватить – левой рукой стремя, а правой луку седла. Рывком он вполз на спину лошади, стараясь не выпустить луку, и оказался лежащим поперек на бешено подпрыгивающем седле. Если я не сумею удержаться и свалюсь, мне конец, подумал он. Яростно вскрикнув, он переместил плечи и голову к гриве, а ноги к крупу. Схватившись за гриву скачущей лошади, он утвердился в седле и нащупал повод.

– Подлец! – услышал он крик женщины. – Да езжайте же за ним, дураки! Живее!

– Стой! – закричал спешившийся. – Стой, приамова хорла!

Лошадь сама летела к воде, прямым, как ей казалось, путем. Хелье слышал за собой топот копыт – всадники устремились в погоню. Он попробовал управлять обезумевшей кобылой. Она не слушалась. Единственное, что он сумел сделать – не дать ей слететь по пологому склону прямо к Волхову. Вместо этого, натягивая повод, он заставил ее взять правее, к утесу, выступающему над берегом возле торга. У края утеса лошадь остановилась и, возмущенно заржав, начала разворачиваться. Конников отделяли от Хелье двадцать шагов. Хелье дернул уздечку и, притянув колени к подбородку и чудом не запутавшись в стременах, оттолкнулся от седла заваливающейся на бок кобылы, крутанулся в воздухе, и головой вниз полетел в воду.

Он проплыл под водой так долго и так далеко, как смог. Вынырнув, он оглянулся. Два факела над утесом. Видят? Не видят?

По тому, что стрела вошла в воду в двух локтях от его головы, Хелье понял, что видят, и снова нырнул. На этот раз он плыл под водой не прямо к середине реки, но по диагонали, используя для большей верности течение. Когда он снова вынырнул, факелы вдали превратились в едва заметные точки, медленно передвигающиеся вдоль берега. Вскоре на луну наконец-то наползло облако и поверхность реки стала почти черной.

Доплыв по течению до окраины, Хелье выбрался на берег даже не прислушиваясь. Ему было все равно, найдут его или нет. Он очень замерз, стучал зубами, устал, вымотался, и был абсолютно равнодушен к жизни. Он долго колотил в дверь Евлампиева Крога, пока наконец не услышал за дверью шаги. Испуганный голос Евлампии спросил —

– Кто там? Иди отсюда, а то сейчас сторожей подниму.

– Это я, – сказал Хелье хрипло. – Хелье.

Застучали засовы. Дверь открылась и Евлампия, простоволосая, в одной длинной рубахе, со свечой в руке, уставилась на Хелье испуганными сонными глазами.

– Ети хвиту мать! … – пробормотала она растерянно. – Заходи, чего встал.

Хелье шагнул в сени. Евлампия закрыла дверь, задвинула засовы, и еще раз оглядела гостя. Хелье стоял столбом, не чувствуя тела. Покачав головой, Евлампия взяла его за локоть.